Сатана созерцаемый: Апокалиптические роли антагониста в евангельских рассказах об искушении Христа

Искушение Христа

Ученые предполагают,² что повествования об искушения Христа дьяволом, найденные у Матфея³ и Луки⁴ происходят из раннего сборника изречений Иисуса называемого Q (от нем. Quelle — “источник”), который авторы этих евангелий использовали в качестве одного из своих источников.⁵ Оба этих евангелиста также знают о версии искушения описанного в Евангелии от Марка.⁶ Истории искушения Христа у Матфея и Луки отличаются друг от друга в нескольких аспектах. Одним из отличий является то, что в Евангелии от Луки, как и в Евангелии от Марка, говорится, о том, что искушение Иисуса длилось сорок дней. В отличие от этого, Евангелие от Матфея делает акцент на продолжительность поста Иисуса, говоря о том, что Господь постился сорок дней и сорок ночей.⁷ Оба евангелия также имеют отличия в их представлении порядка искушений. Ученые полагают, что Евангелие от Матфея отражает порядок искушений присутствующий в начальном предании, в то время как Евангелие от Луки представляет собой инверсию этого изначального порядка.⁸ Хотя требование Сатаны, превратить камни в хлеба находится в начале повествований обоих евангелий, порядок развертывания двух других искушений тем не менее отличается. Ученые полагают, что тот факт, что Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки начинают свои повествования с искушения в пустыне, дает основание предположить, что в этом они оба испытали влияние Евангелия от Марка.⁹ Евангелие от Матфея затем говорит о втором искушении в Храме, и о третьем на горе. В отличие от Матфея, Лука, помещает в середине своего рассказа искушение с горнего места, заключая затем свое повествование искушением в Храме.

Некоторые особенности версии искушения отраженной у Матфея позволяют предположить, что она содержит более явные аллюзии на апокалиптические традиции, чем варианты описанные у Марка и Луки.

Как я уже отмечал, что Марк и Лука, которые понимают сорокадневный срок, как охватывающий весь процесс искушения, как мне кажется, пытаются переосмыслить таким образом ветхозаветное предание о сорокалетнем испытании израильтян в пустыне. У Матфея же сорокадневный пост визионера сменяется появлением Дьявола. Из этого можно предположить, что пост у Матфея представляет из себя своего рода инструмент, который призван инициировать получение откровения. Здесь стоит отметить, что канонические повествования рассказывающие о двух самых известных провидцах Ветхого Завета, – Моисее и Илье, содержат ссылки на сорокадневные посты этих тайнозрителей. Так, в Книге Исход 24:18 повествуется о том, что Моисей пребывал сорок дней и сорок ночей на вершине горы Синай.¹⁰ Согласно Книге Второзакония 9:9 во время этого пребывания он воздерживался от еды и пития.¹¹ Третья Книга Царств 19:8 говорит об Илье поддерживаемым ангелами сорок дней во время его путешествия на гору Хорив.¹² Стоит отметить, что в обоих случаях, как и в Евангелии от Матфея, сорокадневный пост адепта совпадает с откровением данным ему на горе, таким образом намекая на возможную подготовительную функцию этих аскетических упражнений.

Если мы правы в том, что сорокадневный пост у Матфея служит своего рода подготовкой визионера к мистическому опыту, то необычно то, что в нашем евангелии такое приготовление выступает в качестве инструмента вызывающего видение не Бога, а Сатаны. Вполне возможно, что подобное описание содержит полемические интенции и евангелист пытается радикально переосмыслить традиционные апокалиптические реалии, направляя их в новое парадоксальное русло.

Загадочный психопомп

Еще более поразительно, то, что в евангельских описаниях искушения Господа в пустыне, Сатана служит своего рода ангельским носителем визионера – его психопомпом, который переносит героя повествования к различным эсхатологическим ландшафтам, включая в том числе и самые возвышенные места. Здесь надо отметить, что в иудейской апокалиптической литературе ангелы и архангелы часто служат психопомпами визионеров. Так, например, во Второй книге Еноха повествуется о взятии седьмого патриарха на небо двумя ангелами. В том же апокалиптическом произведении первосвященник Мелхиседек переносится на крыльях архангела Гавриила в рай. В описаниях искушений Иисуса Сатана, видимо, тоже выполняет эти знакомые функции ангела-носителя. Также представляется важным то, что в Матфеевом описании искушений Сатана переносит Иисуса не в ад, а на “святые вершины” – сначала на крыло Храма в Святом Городе, а затем на вершину священной горы. Некоторые ученые считают, что гора понимается здесь, как и в некоторых других апокалиптических текстах, как место Божественного пребывания. Апокалиптические роли Дьявола парадоксальны и вызывают недоумение. Необычная роль Сатаны как того, кто переносит тайнозрителя в высшие области, по-видимому, наполнена здесь глубоким полемическим смыслом. Вполне возможно, что автор пытается здесь критически переработать знакомые апокалиптические мотивы путем изображения Сатаны в его необычной роли ангельского психопомпа Христа.

Важно также, что как в Евангелии от Матфея так и в Евангелии от Луки, Сатана служит не только в качестве ангела-переносчика, но и в качестве ангела-путеводителя визионера (его angelus interpres), который буквально "ведет" (ἀναγαγὼν αὐτὸν) провидца, "показывая ему" (δείκνυσιν αὐτῷ / ἔδειξεν αὐτῷ) реалии горних миров, выполняя при этом традиционные функции ангелов-толкователей, хорошо известные нам из иудейских апокалиптических и мистических текстов. Ученые ранее уже указывали на терминологические соответствия между евангельскими описаниями искушения Иисуса и Книгой Второзакония 34:1-4, где Бог выступает как ангел-путеводитель Моисея во время получения пророком откровения на горе Нево. В этом повествовании Бог, беря на себя функции angelus interpres, показывает (ἔδειξεν)¹³ тайнозрителю землю обетованную,¹⁴ давая ему при этом объяснения.¹⁵

Енохическая традиция падения ангельских стражей

Интересно также, что в одном из искушений Дьявол “ставит” Иисуса на крыле храма. Согласно раввинистическому преданию отраженному в Песикте рабати, пришедший Мессия встанет на крыше Храма.¹⁶ Предание об утверждении Иисуса на высокой точке святилища довольно интересно, так как это напоминает нам о культовом небесном “установлении” некоторых визионеров в иудейских апокалиптических текстах. В этих рассказах ангельские помощники часто бывают ответственны за посвящение провидцев в ряды так называемых “владык присутствия” – сар хаппаним, особого ангельского отряда служителей Бога, члены которого призваны вечно стоять в небесном святилище, охраняя присутствие Божества. Одно из таких именитых установлений описано во Второй книге Еноха, где ангел Уриил (Вревоил) посвящает седьмого патриарха Еноха в служители небесного Храма. Еноху также сообщается, что отныне он будет вечно стоять перед Божественным присутствием. Я ранее уже исследовал это апокалиптическое предание, прослеживая ранние корни этого мотива уже в библейских описаниях получения Моисеем откровения на горе Синайской, где Бог в процессе посвящения избранника, “устанавливает” этого великого визионера перед своим Ликом.¹⁷

В нашем исследовании уже говорилось, что евангельские повествования об искушении Иисуса, по-видимому, испытали влияние апокалиптических традиций небесных восхождений и снисхождений, путешествий, предпринимаемых как человеческими, так и ангельскими существами. Если это действительно так, то в предложении Сатаны к Иисусу броситься вниз с крыла Храма мы можем иметь своего рода намек на предание о снисхождении падших ангелов, отраженное в ранних книгах Еноха. В них говориться о том, как ангелы называемые Стражами, покинули свои служительские обязанности в небесном Храме и решили спуститься на землю, где в союзе с земными женщинами они породили расу исполинов. В библейской версии этой истории, описанной в 6-ой главе Книги Бытия, эти ангельские существа называются Сынами Божьими.¹⁸ Наименование сошедших с небес ангелов сынами Божьими заслуживает внимания. В связи с этим загадочным обозначением может ли обращение Сатаны к Иисусу, в котором он именует его Сыном Божьим, призывая его броситься вниз, демонстрировать определенную терминологическую связь со словарем 6-ой главы Книги Бытия, в которой падшие ангелы именуются сынами Божьими? Другая важная параллель включает в себя сходство между статусом падших ангелов как особым классом ангельских существ — Стражей, которые прежде “стояли” на небесах, в вышнем Храме и описанием Иисуса, “стоящего” на вершине Храма.

Мотив поклонения

Третья часть повествования об искушениях Иисуса описываемых в Евангелии от Матфея происходит на горе. Некоторые ученые ранее выдвигали гипотезу о том, что символ горы здесь выступает как обозначение места Божественного присутствия и власти. В евангелии, однако, как ни странно, гора становится возвышенным местом, на котором Сатана просит Иисуса о поклонении.

В енохических и библейских преданиях высокая гора часто служит одним из метафор Божественного присутствия, а именно манифестации восседающей Божественной Славы – Кавода. Так, например, в 25-ой главе Первой книги Еноха гора выступает как место Божественного Престола. В Эксагоге Иезекииля Трагика описывается видение Моисеем Божественной Славы восседающей на горе. Если в своем описании горы Матфей действительно имел ввиду гору Божественной Славы, тогда в способности Сатаны показать Иисусу в одно мгновенье все царства мира мы можем иметь ссылку на предание о небесной занавеси называемой паргод (dwgrp) – преграды, отделяющей Божественное присутствие от мира творения. Эта священная завеса небесного Храма, расположенная перед Божественным Каводом, описывается в 45-ой главе Третьей книги Еноха как космический экран отражающий всю мировую историю и показывающий визионерам все поколения и все царства мира одновременно.¹⁹ В 3 Енох 45:1-4 мы находим следующее описание паргода:

Рабби Ишмаэль сказал: Метатрон сказал мне:
Подойди, и я покажу тебе Занавес Вездесущего, который распростерт перед Святым, будь Он Благословен, (и) на котором начертаны все поколения мира и все их деяния, которые уже осуществлены и которые еще должны быть осуществлены, до последнего поколения.
Я пошел, и он показал их мне пальцами своей руки, подобно тому, как отец учит своего сына буквам Торы; и я увидел:
каждое поколение и его владык;
каждое поколение и его глав;
каждое поколение и его пастырей;
каждое поколение и его хранителей;
каждое поколение и его надсмотрщиков;
каждое поколение и его мучителей;
каждое поколение и его чиновников;
каждое поколение и его судей …..
И я увидел:
Адама и его поколение, их деяния и их мысли;
Ноя и его поколение Потопа, их деяния и их мысли;
Нимрода и его поколение разделения языков, их деяния и их мысли;
Авраама и его поколение, их деяния и их мысли …..
царей Иудеи и их поколения, их деяния и их поступки;
царей Израиля и их поколения, их деяния и их поступки;
царей язычников и их поколения, их деяния и их поступки;
правителей Израиля и их поколения, их деяния и их поступки;
правителей язычников и их поколения, их деяния и их поступки….²⁰

Предложение Сатаны Иисусу, почтить его пав ниц перед искусителем, как мне кажется, также связано с апокалиптическими и мистическими преданиями. Ученые уже отмечали, что некоторые особенности в изображении последнего искушения Иисуса у Матфея, напоминают легенду об ангельском поклонении Адаму, описанную в различных версиях Книг Адама и Евы. Эти книги повествуют о сотворении Адама по Божьему образу и подобию. Далее говориться, что после сотворения праотца архангел Михаил приказал Адаму поклониться Богу. Далее в предании сам Бог повелевает всем ангелам пасть ниц перед Адамом. Большинство ангелов подчинилось этому приказу, но Сатана (и его ангелы) отказались преклониться перед первочеловеком, обосновывая это тем, что Адам был сотворен позже их.

Здесь важно отметить, что только в Евангелии от Матфея искуситель требует от Иисуса пасть ниц (πεσὼν). В этом, как мне кажется, Евангелие от Матфея демонстрирует более близкую связь с адамической традицией ангельского поклонения, нежели чем Лука, так как в его евангелии πεσὼν отсутствует.

Требование Сатаны о поклонении может быть частью адамической христологии евангелистов: Сатана, который потерял свой небесный статус, отказавшись поклониться “Первому” Адаму, пытается исправить ситуацию, требуя чтобы “Последний” Адам, теперь преклонился перед ним.²¹

Здесь также важно отметить, что в то время как в Книгах Адама и Евы Бог приказывает ангелам поклониться Адаму, в более поздних раввинистических повествованиях он выступает против такого поклонения.²² Алан Сегал в своем инновационном исследовании “Два Владычества в Небесах,” убедительно доказал, что эти поздние раввинистическое истории, повествующие о Божественном запрете на ангельское почитание Адама, были частью знаменитого богословского спора о наличии “двух владычеств в небесах.”²³ Вполне возможно, что вышеупомянутые особенности повествований об искушении Иисуса, отраженные в Евангелиях от Матфея и Луки, предвидят, и в какой-то степени, даже формируют эти более поздние раввинистические концепции. Эти евангельские разработки таким образом могут представлять из себя одни из самых ранних, изначальных образцов доктрины “двух владычеств в небесах.” В связи с этим следует отметить, что в Евангелиях от Матфея и Луки, Иисус категорически выступает против поклонения кому-либо, кроме Бога.

Демоническое преображение

Хотя ученые ранее отмечали, что просьба Дьявола о том, чтобы Иисус поклонился ему, напоминает нам об истории ангельского почитания Адама, они часто упускали из виду трансформационные аспекты этого рассказа. Здесь опять обращение к апокалиптическим преданиям способно прояснить евангельское повествование. Так, в различных апокалиптических текстах поклонение Божественной Славе часто сопровождается изменением естества тайнозрителя. Даже в вышеупомянутой истории ангельского преклонения перед Адамом, описанной в Книгах Адама и Евы, мотив почитания праотца всего человечества является связанным с традицией почитания Божественной Славы. В этих рассказах Адам выступает в роли своего рода “иконы” антропоморфной Славы Божией – Кавода через которую ангелы способны служить Богу. Образность Божественного Кавода, таким образом, присутствует уже в изначальном адамическом предании, где Бог требует от ангелов, чтобы они поклонились не просто Адаму, а образу Божьему. Почитание ангелами указывает здесь на возможность того, что Адам является отождествленным с Каводом – традиционным объектом ангельского почитания во многих апокалиптических текстах.

В свете этих преданий, возможно, что требование Сатаны о поклонении также связано с темой трансформации визионера. Здесь важно то, что Дьявол просит о поклонении, стоя на горе — месте, которое часто истолковывается учеными как обитель Божественного присутствия. Подобное позиционирование Дьявола на великой горе, напоминающей обитель Бога, по-видимому, понимается здесь как своего рода негативное переосмысление области Божественного присутствия, имитируемого здесь оппозиционной демонической силой. Возможно даже, что Сатана выступает себя здесь в качестве Второго Владычества или, точнее, в качестве зеркального демонического отражения Божественной Славы.

Здесь важно отметить, что в иудейских апокалиптических преданиях падение визионера ниц перед Божественной Славой часто представляет из себя один из важных этапов в трансформации и преображении провидца в небесное существо, или даже его отождествления с Божественной Формой.²⁴ В ходе этого наиважнейшего посвящения адепт часто обретает характеристики объекта своего поклонения, включая светоносность, которая подчеркивает его отождествление со светоносной природой Божественной Формы.

В контексте этих традиций не исключено, что в повествованиях об искушении Иисуса можно найти сходный трансформационный мотив. Вполне возможно, что эти повествования дают нам пример своего рода негативных или демонических мистических трансформаций. Заставляя Иисуса преклониться перед собой, Искуситель таким образом хочет, чтобы провидец демонически преобразился, отождествив себя с формой Сатаны, в точном противопоставлении с преображением адептов иудейских апокалиптических повествований, которые через их поклонения становятся отождествляемыми с Божественной Формой.