Затопленные Кущи: Предания о садах в славянской версии Третьей книги Варуха и Книге Исполинов

Введение

В апокалипсисе, известном как Третья книга Варуха, перед взором читателя разворачивается повествование о небесном путешествии тайновидца, во время которого ангел-путеводитель проводит его через пять небес, показывая дивные реальности горнего царства. Исследователи отмечают, что некоторые детали в описании этого путешествия перекликаются с тем, что содержатся в текстах мистической традиции, связанной с именем Еноха.² Однако автор Третьей книги Варуха, несмотря на эти параллели, по-видимому, уклонялся от прямых отсылок к мотивам и темам данной традиции. В этой связи Ричард Бокхэм замечает: “Любопытно, что в главах 2–5³ Третьей книге Варуха, где идет речь о главах 2–11 из Книги Бытия, не дается никаких отсылок к преданию о Стражах.”⁴ Он далее высказывает предположение, что автор этого апокалипсиса, “возможно, из полемических соображений отвергал енохические предания, и поэтому не только заменил Еноха на Варуха, он также заменил ангельских Стражей на человеческих существ. Также, вместо того, чтобы относить происхождение зла на земле к падению Стражей, он подчеркнуто указывал на его происхождение из Эдемского сада.”⁵ Марта Химмельфарб поддерживает это наблюдение, отмечая, что ряд особенностей текста Третьей книги Варуха выдает полемику с преданиями, связанными с именем Еноха.⁶

Такие наблюдения достаточно интригующи и подталкивают к дальнейшему исследованию данного предмета. Даже беглое прочтение этого апокалиптического произведения показывает, что, несмотря на бросающееся в глаза явное истолкование происхождения зла посредством указания на Адама, некоторые детали в описании сада, которое дается в Третьей книге Варуха, обнаруживают мотивы и темы, вызывающие в памяти другое известное предание, в котором истоки происхождения зла в мире были связаны с мифом о Стражах и Исполинах.

Настоящее исследование посвящено рассмотрению описания райского сада, находящегося в 4-й главе Третьей книги Варуха и его возможных связей с преданиями о Енохе и Ное.

Предания о рае в славянской версии Третьей книги Варуха

Третья книга Варуха поначалу была известна ученым в славянской версии,⁷ и лишь затем были обнаружены содержащие ее греческие рукописи.⁸ И тем не менее, несмотря на открытие греческих версий, ученые отмечали, что в некоторых частях этого псевдоэпиграфа славянский текст производит впечатление более близкого к предполагаемому оригиналу. Хэрри Гэйлорд, сделавший ревизию славянских источников, показал, что местами славянский текст выглядит более близким к оригиналу.⁹ Одно из таких мест – это четвертая глава Третьей книги Варуха. Гэйлорд замечает, что общая структура и содержание четвертой главы на славянском выглядит как более близкая к оригиналу,¹⁰ чем в сохранившихся греческих вариантах текста, которые в этой части “подверглись изрядной [обработке] в руках христианских переписчиков.”¹¹ Четвертая глава в славянской версии содержит некоторые существенные подробности, отсутствующие в греческой версии, включая историю об ангелах, насаждающих сад. Настоящее исследование поэтому основано на анализе славянской версии четвертой главы с учетом греческой версии.

В 4-й главе Третьей книги Варуха читатель обнаруживает провидца посреди его небесного путешествия. Ангел-путеводитель продолжает показывать ему дивные небесные реалии. В начале главы Варух видит на каменной горе змия, “пожирающего землю, как траву.” Затем, в 6-м стихе 4-й главы, тайнозритель просит своего ангела-путеводителя показать ему древо, обольстившее Адама. В ответ на эту просьбу Варух слышит историю о насаждении и разорении небесного сада. В русской редакции (РГБ № 363) славянской версии Третьей книги Варуха эта история представлена следующим образом:

… и повелѣ михаилоу собрати. Т. и Н. и Г. англъ¹² да насадѧть раи. в немьже жити адамоу и принесе михаилъ маслицю и въсади. и того ради млстивъ нарєчся михаилъ. а гаврилъ насади ѩблонъ. оурилъ ѡрѣхъ. рафаилъ къдулю. а сотонаилъ¹³ лозоу. и вси англи по чиноу насадиша раи¹⁴ … И рѣхъ азъ вароухъ рци ми дрѣво что єсть єже снѣсть адамъ и євга.¹⁵ и рєч виноградъ. єже насади сотонаилъ того ради проклѧ его бъ и плодъ его. и рѣхъ вароух к англоу. аще тогда проклѧ его бъ виноградъ. тъ како нынѣ на потребоу есть. и рєч англъ. добрѣ въпрашаєши мѧ єгда створи бъ потопъ. потопи всѧкого первѣнца. Д. ста. и Ѳ. тысѧщь великыхъ моуж¹⁶ и възидѣ вода многа зѣло. и вниде в раи възѧтъ весь цвѣтъ. и изнесе лозу ѿ раѩ и єгда ѿстоупи вода потопънаѩ. и ѩвисѧ землѧ соуха. и изиде нои ис ковчега. и ѡбрѣте лозоу раискоую лежащю и реч нои. въсадилъ ю быхъ въ землю вѣдѣ ѩко ѿ сего въкоуси адамъ. и изгнанъ быс изъ раѩ. аще ю въсажю то єгда и на мѧ прогнѣваєтьсѧ гсь и преклонь колѣнѣ помолисѧ. и постисѧ .М. днии. и плакасѧ и рєч. гси бє мои въсажю ли ни и посла гсь анга сарсаила. и рєч ноєви въсади лозоу и преложи имѧ ей горесть въ сладость и ѡномоу быс въ смрть. а тобѣ боуди животъ. нъ блюдисѧ ною ѩко и еще имать древо ѿ злобы тоѩ….¹⁷

Данное описание передает несколько нечасто встречающихся в текстах преданий о саде, два из которых особенно важны для настоящего исследования, а именно – мотив насаждения сада ангелами и мотив затопление его водами Потопа. Оба эти предания сохранились только в данном псевдоэпиграфе. Есть, однако, некоторые ранние материалы, в которых, по-видимому, содержатся аллюзии на такого рода предания, касающиеся насаждения сада и его затопления. Один из этих источников содержится в Книге Исполинов.

Предания о саде в Книге Исполинов

Произведение, известное как Книга Исполинов представлено, в довольно фрагментарном виде, в иудейских и манихейских источниках, включающих арамейские фрагменты Книги Исполинов, найденные в Кумране,¹⁸ фрагменты манихейской Книги Исполинов¹⁹ и поздний иудейский текст, известный как Мидраш Шемхазая и Азаила.²⁰

В этих материалах, связанных с Книгой Исполинов, мы находим темы насаждения и разорения сада. Арамейский фрагмент Книги Исполинов из Кумрана (4Q530) и Мидраш Шемхазая и Азаила описывают сон, в котором исполин Хахйа, сын падшего ангела, стража Шемхазая, видит некий сад, насажденный, а затем разоренный.

В 4Q530:3–12 говорится:

… Затем двое из них видели сон, и спание очей и пришли к […] сны их. И сказал он в собрании дру[зей своих], Нефилин, […во] сне моем; [который] я видел этой ночью […] садовники и они были поливавшими […] многие кор[ни] исходили из их ствола […] я видел, пока языки пламени из […] вся вода, и огонь пожёг во всем […] таков конец сна.²¹

Судя по всему, этот фрагмент описывает неких садовников, насаждающих и возделывающих сад, поливающих многочисленные “корни” произрастающие в нем. Затем, по-видимому, изображается разрушение того же сада посредством воды и огня. Описания обеих событий сильно фрагментированы и многие детали, очевидно, выпадают из текста 4Q530. Те же два мотива можно увидеть в Мидраше Шемхазая и Азаила, в котором даются дополнительные важные подробности. В нем явным образом приводится указание на насаждение сада, поскольку используется еврейский глагол (+n:

… Однажды ночью сыновья Шемхазая, Хивва и Хиййа,²² видели во сне (видение), оба они видели сны. Один видел великий камень, распростёршийся над землей… Другой (сын) видел сад, насажденный ((w+n)²³ полный (многих) видов деревьев и (многих) видов драгоценных камней. И ангела, спускающегося со свода (небесного) с секирой в руке, который стал рубить все деревья, так что осталось только одно дерево с тремя ветвями. Когда они пробудились, они встали в смущении, и пойдя к отцу своему, рассказали ему об (увиденных) снах. Он же сказал им: “Святой наведет потоп на землю и разорит ее, так что останется только один человек и его три сына.”²⁴

Помимо 4Q530 и Мидраша Шемхазая и Азаила, подобный же сон Хахйи/Хийй упоминается также в среднеперсидском Кавâне (фрагмент j) манихейской Книги Исполинов, опубликованной В. Б. Хеннингом. Свидетельство этого текста, однако, совсем краткое и неоднозначное,²⁵ оно содержит только строку: “Нариман²⁶ видел са[д, полный] рядов деревьев. Двести… вышли, деревья….”²⁷

Хеннинг предполагает, что этот фрагмент следует понимать в свете другого среднеперсидского фрагмента D (M 625c), который связывает Стражей с деревьями:

… снаружи … и … оставил… прочел сон, виденный нами. Вслед за чем, Енох таким образом… и деревья, вышедшие вовне, которые Egregoroi, и Исполины, исшедшие из тех женщин. И….. над… возвращающийся… над….²⁸

Некоторые существенные подробности в приведенных выдержках из иудейского и манихейского источников требуют пояснения. Первое касается насаждавших сад. 4Q530 указывает на садовников, поливающих многие корни, исходящие из ствола. Кто эти садовники? Йозеф Милик первым предложил видеть в этих “садовниках” ангельские существа. Он говорит, что эти садовники суть “ангелы-хранители” или “управители мира-сада,” соответствующие пастырям в Книге Снов в 1 Ен. 89:59 и 90:1.²⁹ Лорен Штукенбрук соглашается, что в “садовниках” следует видеть ангелов, но замечает, что имеет смысл задаться вопросом, представляют ли собой эти “садовники” добрые ангельские существа. Он предлагает, что, в свете 4Q530:8, конечным результатом деятельности этих “садовников” стало произведение из корневого источника “великих произрастаний,” что, по мнению Штукенбрука, означает “рождение Исполинов от женщин.” Он далее говорит, что “поливание” — это метафора, указывающая на оплодотворение, и что “садовники” суть не кто иные как падшие ангельские существа, Стражи.³⁰ Джон Ривз несколько ранее предположил, что “садовники” могут представлять собой Стражей до их падения. Он отмечает, что образ садовников, “поливающих” сад, может указывать на изначальную образовательную миссию Стражей, которые, согласно Книге Юбилеев (Юб. 4:15), были первоначально отправлены Богом на землю с тем, чтобы они наставляли людей в должном образе поведения.³¹

Вторая подробность приведенного описания касается образности, связанной с деревьями. Можно предположить, что деревья обозначают не растения, а обитателей сада, представленных ангельскими, человеческими и смешанными существами. Здесь нужно отметить, что образы деревьев, часто использовались в традиции, связанной с именем Еноха, для изображения Стражей и Исполинов (ср. Дамасский Документ 2.17–19).

Другая важная для нашего исследования деталь находится в Мидраше Шемхазая и Азаила, где разорение сада связано с потопом и спасением от него Ноя. В 4Q530:10 также можно увидеть аллюзию на потоп, поскольку сновидение Хахйи говорит о разрушении сада огнем и водой. Краткий фрагмент из Кумранских находок, 6Q8, служит дополнительным свидетельством связи между сновидением Хахйи и спасением Ноя. Флорентино Гарсия Мартинес отмечает, что указание на Ноя и его сыновей в Мидраше Шемхазая и Азаила имеет параллель в 6Q8:2,³² где говорится о трех побегах, сохранившихся после потопа, как указание на спасение Ноя и его трех сыновей.³³

Джон Ривз предлагает следующую реконструкцию повествования о сновидении, основываясь на двух вышеупомянутых фрагментах:³⁴

Хахйа видит во сне рощу из деревьев, усердно возделываемых садовниками. Эта мирная картина внезапно нарушается появлением (или трансформацией?) в пределах сада двухста фигур. Результатом этого вмешательства становится появление “великих” произрастаний, исходящих из корней деревьев. В то время, как Хахйа наблюдает происходящее, с небес снисходят посланники и разрушают сад водой и огнем, оставляя нетронутым лишь одно дерево с тремя ветвями.³⁵

Сравнение этого описания событий, данного в Книге Исполинов, с повествованием славянской версии четвёртой главы Третьей книги Варуха показывает, что оба рассказа, судя по всему, отражают схожую последовательность событий: насаждение сада, разрушение сада и спасение одного из деревьев от этого разрушения. Это интригующее сходство побуждает к более подробному рассмотрению параллелей между преданиями о саде, содержащимися в 4-й главе Третьей книги Варуха и в Книге Исполинов.

Насаждение сада ангелами (3 Вар. 4:7-8)

Повествование о насаждение сада ангелами сохранилось исключительно в славянской версии Третьей книги Варуха.³⁶ В этом тексте рассказ о насаждении исходит из уст ангела-путеводителя Варуха. От него тайновидец узнает, что Бог повелел архангелу Михаилу собрать ангелов, чтобы насадить сад. Далее рассказ сообщает, что Михаил, Гавриил, Уриил, Рафаил и Сатанаил насадили пять деревьев. Другие ангелы также насадили “различные деревья.”

Некоторые черты рассказа о насаждении деревьев, находящиеся в апокалипсисе Варуха (3 Baр. 4:7–8) перекликаются с тем, что читатель находит в Книге Исполинов. Можно выделить следующие наиболее заметные моменты:

1. В некоторых рукописях Третьей книги Варуха говорится о двух (сотнях) тысячах и трех ангелах³⁷ насаждающие сад;

2. Падший ангел Сатанаил³⁸ также принимает участи в насаждении “деревьев”;

3. Согласно повествованию, Сатанаил сажает дурное дерево – дерево обольщения;

4. Это дерево указывает на греховное намерение этого ангела в отношении человечества;³⁹

5. В 3 Baр. 4:7 упоминается насаждение пяти видов деревьев.

Следует теперь подробно рассмотреть эти важные параллели.

1. Первая важная деталь 4-й главы Третьей книги Варуха, напоминающая о повествовании Книги Исполинов, это число ангельского множества, занятого насаждением сада. В некоторых славянских рукописях 3 Baр. 4:7 говорится, что Бог повелел Михаилу⁴⁰ собрать двести тысяч и три ангела, чтобы насадить сад. Число двести тысяч и три, названное здесь как число ангельского множества, может указывать на то, что ангельские “садовники,” описанные в 4-й главе Третьей книги Варуха, неким образом соотносятся с падшими Стражами, которые в Книге Исполинов “насаждают” на земле гигантские “деревья” посредством своего нечестия.⁴¹ В ранних текстах традиции, связанной с именем Еноха, число “двести” часто указывает на количество Стражей, сошедших на гору Хермон.⁴² Однако, некоторые более поздние повествования этой традиции тяготеют к тому, чтобы увеличивать число падших Стражей, говоря о них как о насчитывающих двести тысяч или двести сонмов. Например, в пространной редакции 2 Eн. 18:3 сопровождавший Еноха ангел сообщает о Стражах следующее: “Сии суть Григори (стражи/бдящие), отвратившиеся от Господа, 200 сонмов, вместе с предводителем их Сатанаилом.”⁴³ Примечательно, что 3 Baр. 4, так же, как и в 2 Eн. 18, предание о двухстах сонмах ангельских существ связано с именем Сатанаила.⁴⁴

2. В 3 Baр. 4:7–8 один из насаждавших сад, вместе с другими четырьмя архангелами (Михаилом, Гавриилом, Уриилом и Рафаилом), – падший ангел Сатанаил. Представление Сатанаила в качестве садовника озадачивает. Обыкновенно апокрифические тексты следуют библейскому повествованию, которое говорит, что сад был насажден Богом (Быт. 2:8).⁴⁵ Таким образом, данное описание является скорее параллелью к соответствующему месту Книги Исполинов, которая изображает падших ангелов как садовников.

3. В Третьей книге Варуха, также как и в Книге Исполинов, “насаждение деревьев” представляет из себя часть коварного плана по растлению человечества. В Книге Исполинов садовники предстают как падшие ангельские существа, а их “насаждения,” как дурные “древа,” порочные произрастания, которые своей ненасытностью приносят множество бедствий допотопному поколению. В 4-й главе Третьей книги Варуха “садовник,” представленный падшим ангелом Сатанаилом, также насаждает дерево, предназначенное для того, чтобы стать причиной падения и деградации человеческого рода. В Третьей книге Варуха таким образом виноградная лоза в конечном итоге оказывается орудием, через которое Адам и Ева подвергаются обольщению и растлению.

4. Некоторые рукописи Третьей книги Варуха связывают дерево, насажденное Сатанаилом, с “греховным желанием,” обращенным падшим ангелом на первых людей. В этих источниках ангел-истолкователь сообщает Варуху, что злополучное древо было не только виноградной лозой, но и “греховным желанием,”⁴⁶ которое Сатанаил распространил на Адама и Еву. Данное указание на “греховное желание” падшего ангела, распространенное им на людей, представляет интерес, так как оно оказывается своего рода аллюзией терминологии, используемой в традиции, связанной с именем Еноха. Так, в 6-й главе Первой книги Еноха говорится о том, что Стражи имели греховное желание по отношению к человеческим созданиям.⁴⁷ В Мидраше Шемхазая и Азаила также используется термин “злое желание” или “злое влечение” (евр. (rh rcy) применительно к отношениям между падшими Стражами и “дочерьми человеческими”:

Когда они спустились, тотчас Святой попустил злому влечению ((rh rcy) править ими. Увидев дочерей человеческих, что те красивы, они предались растлению с ними, как сказано: “Когда увидели сыны Божии дочерей человеческих,” они не смогли сдержать свое влечение.⁴⁸

В повествовании Мидраша Шемхазая и Азаила злое влечение Стражей к “дочерям человеческим,” судя по всему, понимается как следствие непочтительного отношения Стражей к человечеству вообще и первым людям в частности.⁴⁹ Любопытно, что некоторые из русских рукописей Третьей книги Варуха содержат пассаж, где сообщается об отказе Сатанаила⁵⁰ воздать почтение Адаму,⁵¹ что напоминает подобное же традицию отраженную в Мидраше Шемхазая и Азаила (1–4).⁵² Гэйлорд, однако, не включил этот важный отрывок в свой перевод славянской версии Третьей книги Варуха, опубликованный в первом томе Old Testament Pseudepigrapha, полагая, что это поздняя интерполяция.

5. Наконец, 3 Baр. 4:7 говорит о пяти видах деревьев, посаженных пятью верховными ангелами – Михаилом, Гавриилом, Уриилом, Рафаилом и Сатанаилом. Хотя число названных архангелов кажется необычным, оно оказывается достаточно интресным в свете того, что “пять деревьев” фигурируют в одном из фрагментов манихейской Книги Исполинов, опубликованной Хеннингом. В этом фрагменте, так же как и в 3 Baр. 4:7, содержится указание на “пять деревьев”: “… злонамеренный … откуда … он пришел. Заблудший не сумел распознать пять элементов, [пять видов] деревьев, пять [видов] животных.” (фрагм. H).⁵³

Таким образом мы видим, что как и в предании, связанном с именем Еноха, так и в традиции, сосредоточенной на Адаме, затопленный сад изображается как место, где разыгрывается драма первоначального вхождения греха в мир. То и другое предание часто дополняют друг друга, предлагая различные объяснения происхождения зла. Традиция, связанная с именем Еноха, основывает свое понимание происхождения зла на истории о Стражах, в которой описывается, как сошедшие на землю падшие ангелы растлевают человечество через передачу ему недозволенных секретов. Традиция же, сосредоточенная на Адаме, видит источник зла в падении Адама и Евы в Эдемском саду. В рассматриваемых преданиях мы видим немало общих деталей, которые обнаруживают настойчивую и продолжительную полемику между двумя традициями. Описание затопленного сада в 4-й главе Третьей книги Варуха как пространства, где имело место первоначальное небесное бунтарство, в которое были вовлечены высшие ангельские чины, служит концептуальным полигоном для ещё большего сближения этих двух противостоявших друг другу традиций.

Затопление сада (3 Baр. 4:10–11)

В 3 Baр. 4:8 ангел рассказывает тайнозрителю о пагубной роли, которую сыграла виноградная лоза в истории обольщения Сатанаилом Адама и Евы. Согласно этому повествованию, Бог проклял лозу и ее плоды за это обольщение. Выслушав рассказ ангела, Варух спрашивает своего небесного наставника о том, что же ему делать со злополучным растением? В ответ ангел рассказывает Варуху историю затопления небесного сада.

Согласно этой истории, потоп, наведенный Богом на землю, сначала потопил “всяких первенцев,” включая 104 тысячи “мужей великих” (Исполинов).⁵⁴ Затем вода поднялась над высочайшими горами и затопила небесный сад. Когда же повелением Божиим вода отступила, обнаружилось, что погиб “весь цвет,” за исключением побега виноградной лозы. После того, как проступила суша, Ной вышел из ковчега и обнаружил лозу, лежащую на земле.

Некоторые моменты в этой истории о потопе перекликаются с рассказом, содержащимся в Книге Исполинов, включая следующие подробности:

1. В 3 Baр. 4:10 и в Книге Исполинов затопление сада представляет собой параллель затоплению всей земли.

2. В обоих преданиях истребление всей растительности (в 3 Baр. “всего цветущего”) в саду отражает истребление всякой плоти на земле, включая Исполинов.

3. В обоих преданиях пережившее затопление сада растение выступает как параллель спасению Ноя от потопа.

Рассмотрим теперь эти параллели более подробно.

1. В поздних раввинистических текстах можно встретить концепцию двух садов: небесного Эдемского сада и сада земного. Из 3 Eн. 5:5–6 мы узнаем, что до грехопадения рода Еноса, Присутствие или Шехина Господня свободно перемещалась из одного сада в другой и обратно:

Когда Святой – благословен Он! – выходил и входил, из сада в Эдем и из Эдема в сад, из сада на небеса и с небес в сад, все созерцали блистающий образ Шехины и оставались невредимыми, и так – до поколения Еноса, главы всех идолопоклонников в мире. ⁵⁵

Рассказ о саде в 4-й главе Третьей книги Варуха может представлять собой раннее предание о двух садах, поскольку в этом апокалиптическом произведении сад предстает как место свершения одновременно небесных и земных событий. В истории потопа, описанной в 3 Baр. 4:10–11, события, произошедшие на небесах и на земле изображены так, как будто они служат отражением друг друга: истребление “всякой плоти,” включая Исполинов, на земле выглядит отражением истребления “всего цветущего” в небесном саду. В обоих повествованиях также упоминаются пережившие эти события: Ной оказывается спасенным от потопа на земле, и одно из растений остается не погибшим в результате затопления небесного сада. Такой параллелизм напоминает о сходных соотношениях в Книге Исполинов, где сновидение/я об истреблении “растительности” в саду, за исключением единственного побега, символизируют утопление Исполинов и чудесное спасение Ноя.

2. Как уже было упомянуто выше, в традиции, связанной с именем Еноха, падшие ангелы и их потомство часто описываются в образах растений/деревьев. В Дамасском Документе (2.17–19) Исполины названы высокими кедрами.⁵⁶ Книга Исполинов продолжает эту образность: в манихейских фрагментах этого произведения Стражи недвусмысленно ассоциированы с деревьями.⁵⁷ Мидраш Шемхазая и Азаила, судя по всему, также указывает на растения сада как на символ собрания Стражей/Исполинов. Это соответствие представлено не напрямую, через параллелизм традиций отраженных в повествовании. Так, в этом мидраше высказывание Шемхазая о потопе на земле следует непосредственно за рассказом о сновидении Хиййи, в котором этот исполин созерцает уничтожение деревьев. Эти два события выглядят как зеркально отражающие друг друга, причем первое символизирует второе.

В 3 Baр. 4:10 мы видим построение той же композиции: истребление всякой плоти, и в том числе и Исполинов, на земле и истребление “всего цвета” в небесном саду представляют из себя два зеркальных события, разворачивающихся соответственно на земном и небесном планах. Сходство повествований 3 Baр 4 и Книги Исполинов представляется не случайным. К тому же, описание всякой плоти в 3 Baр. 4:10 содержит прямое указание на утопленных Исполинов.⁵⁸

3. Следующий параллелизм – это отождествление спасения Ноя с избежавшим истребления растением. В Мидраше Шемхазая и Азаила исполин Хиййа видит во время своего сновидения дерево с тремя ветвями, пережившее разорение сада. Текст мидраша говорит, что он видел “ангела, спускающегося со свода (небесного) с секирой в руке, который стал рубить все деревья, так что осталось только одно дерево с тремя ветвями.”⁵⁹ Затем следует высказывание Шемхазая, переводящее внимание на Ноя и его трех сыновей: “Он же сказал им [Хивве и Хиййе]: ‘Святой наведет потоп на землю и разорит ее, так что останется только один человек и его три сына.’”⁶⁰ Как мы видим в этом мидраше, указание на Ноя и его трех сыновей, переживших потоп, следует непосредственно за символическим изображением дерева с тремя ветвями, сохранившимся после разрушения сада. И хотя Мидраш Шемхазая и Азаила напрямую не идентифицирует упомянутое дерево как Ноя, эта идентификация становится очевидной благодаря композиционному соотнесению двух элементов повествования.

Подобное же соотнесение наблюдается и в 4-й главе Третьей книги Варуха, где упоминание о Ное и его спасении следует непосредственно за высказыванием о сохранившемся побеге: “… и поднялась вода очень высоко, и вошла в рай, и подняла всё цветущее в нём, и вынесла лозу из рая. А когда отступила вода потопная, и стала земля сухой, вышел Ной из ковчега и нашел лежащую лозу райскую.”⁶¹ Существенная разница, однако, заключается в том, что, “спасенное дерево,” отождествляемое в Книге Исполинов с выжившим праведником, в Третьей книге Варуха оказывается также ассоциированным с злым обольщением. Подобная неоднозначная деталь может свидетельствовать об уже упомянутом нами ранее полемическом характере использования енохической образности, автором Третьей книги Варуха.

Повествование о Ное (3 Baр. 4:11–15)

Стихи 11–15 четвертой главы Третьей книги Варуха изображают Ноя,⁶² покинувшим свой ковчег и нашедшим лежащий на земле побег виноградной лозы. Ной испытывает нерешительность: нужно ли посадить это растение в землю, учитывая ту пагубную роль, которую оно сыграло в истории обольщения Адама и Евы? Не зная как поступить, Ной решает вопросить в молитве Господа, следует ли ему посадить обнаруженный побег лозы. Господь в ответ посылает к нему ангела Сар(а)саила со следующим повелением: “Посади лозу и измени имя ей из горести в сладость, и Адаму была она смерть, а тебе будет жизнь.”⁶³ Известие, принесенное Сарасаилом, представляет немалую важность для нашего исследования, так как оно позволяет нам проследить связь между 4-й главой Третей книги Варуха и другими преданиями, связанными с именами Еноха и Ноя. Из этой традиции становится ясно, что создатель Третьей книги Варуха был знаком не только с подробностями предания о спасении Ноя от потопа, находящимися в сохранившихся фрагментах Книги Исполинов, но также со своеобразными деталями рассказов о Ное, содержащимися в Книге Стражей, и в преданиях, ассоциированных с Книгой Ноя.

Греческая и эфиопская версии 1 Eн. 10:1-3 сообщают, что Сариил был назначен Богом известить Ноя о грядущем потопе.⁶⁴ Этот элемент повествования может быть параллелью явлению Ною Сарасаила⁶⁵ в 3 Baр. 4:15, но в сообщении о появлении Сариила в 1 Eн. 10:1–3 ничего не говорится о растении. Возможно, однако, что в большей мере отражающее оригинал чтение 1 Eн. 10:3 сохранилось не в эфиопской версии Первой книги Еноха, а в тексте, сохранившемся у Георгия Синкелла,⁶⁶ который текстологически ближе к арамейскому варианту.⁶⁷ В соответствующем пассаже у Синкелла Бог повелевает Сариилу сообщить Ною не только о его спасении от потопа, но также о растении:

“И теперь наставь праведного в том, что ему надлежит делать, и сына Ламехова, чтобы он спас свою жизнь и был избавлен во всякое время; ему надлежит насадить растение, которое пребудет во все роды, навсегда.”⁶⁸

Хотя “растение” в данном откровении может быть понято как символическое указание на восстановленное человечество или на самого Ноя, который описывается в 1 Eн. 10:16 как “произрастание праведности и истины,” тем не менее из некоторых текстов, относящихся к традиции, связанной с именем Еноха, видно, что наряду с “насаждением” справедливости и праведности, Ной насадил также и виноградную лозу в буквальном смысле. Так, в 7-й главе Книги Юбилеев, например, говорится о том, что “в течение седьмой недели первого года этого юбилея Ной насадил лозу на горе (имя которой Лубар, одна из гор Араратского массива) на которой почил ковчег. Она произвела плод на четвертый год.”⁶⁹ В данном случае, так же, как и в 3 Baр. 4:13–15, насаждение лозы ассоциировано с выходом Ноя из ковчега.

История о Ное, как она приводится в 3 Baр. 4:11–16, является дополнительным доказательством поддерживающим гипотезу о существовании текстов, связанных с Книгой Ноя. Исследование Флорентино Гарсии Мартинеса показывает, что материалы Книги Ноя являются тесно связанными с преданием о Енохе и Ное в той форме, как оно себя обнаруживает, в Первой книге Еноха, Книги Юбилеев, Кумранских источниках и у Синкелла.⁷⁰ В 3 Baр. 4 разные предания круга Книги Ноя, по-видимому, тесно переплетены и взаимосвязаны, что может быть указанием на их общее происхождение из этого источника. Например, в 3 Baр. 4:15–17 Сарасаил предупреждает Ноя об опасности, которую представляет собой виноградная лоза. Ангел говорит ему, что это растение все ещё содержит в себе зло.⁷¹ Это ангельское предостережение об этом растении и о зле, которое оно в себе таит, напоминает другой пассаж, вероятно, тоже из круга Книги Ноя, а именно, предание об откровении, возвещенном Ною ангелами в Книге Юбилеев 10:1–14, которым герой потопа был наставлен в том, что касается растений и злых духов.⁷²

Заключение

1. Вышеизложенный анализ выявил ряд параллелей между темой сада, как она представлена в четвертой главе Третьей книги Варуха и аналогичными преданиями, содержащимися в материалах, связанных с Книгой Исполинов.⁷³ И в том, и в другом источнике сад изображен как место первоначального небесного бунтарства, в которое были вовлечены высшие ангельские чины. И хотя Третья книга Варуха – это текст, написанный с точки зрения адамических традиций,⁷⁴ некоторые детали его повествования показывают сходство с преданиями о Енохе. Это указывает на то, что создатель Третьей книги Варуха мог быть вовлечен в полемику с традицией Еноха, заимствуя оттуда определённые темы, и затем применяя их к преданиям об Адаме и Еве. Таким образом, история насаждения и разорения сада в Третьей книге Варуха сама представляет собой некое полемическое концептуальное пространство, где разворачиваются напряженные споры и осуществляется значительная переработка материала с исходно ориентированными на Еноха и Ноя мотивами и темами. В этой полемической перспективе детали повествования о Стражах и Исполинах из традиции Еноха являются переделанными⁷⁵ и соотнесенными с новыми персонажами из преданий об Адаме, включая Самаила/Сатанаила и змия.

2. Создатель Третьей книги Варуха был, судя по всему, вовлечен в широкомасштабное противостояние с традицией Еноха, которое включало не только полемику с преданиями, ассоциированными с Книгой Исполинов, но также с мотивами и темами, находящимися в Книге Стражей, Книге Юбилеев и у Синкелла. Представляется, что даже сама тема затопления небесного сада есть не что иное, как полемический мотив, направленный против традиции Еноха. В этой связи интересно свидетельство четвертой главы Книги Юбилеев, которое изображает Еноха, перемещенным в Эдемский сад. Там говорится, что из-за Еноха “вода потопа не дошла до земли Эдемской, потому, что он встал там как знамя и свидетельство за всех людей, дабы поведать все деяния, произошедшие до дня Суда.”⁷⁶

3. Значительная часть четвертой главы Третьей книги Варуха посвящена истории Ноя, и предания о нем, содержащиеся в этой главе, тесно связаны с содержанием фрагментов Книги Ноя, находящимися в Первой книге Еноха, Книге Юбилеев, в Кумранских источниках и у Синкелла. В то же время, эти предания о Ное, по-видимому, претерпели своего рода кардинальный пересмотр в контексте традиций Адама. Гэйлорд отмечает, что в Третьей книге Варуха “проводится явное типологическое соотнесение между Адамом и Ноем, нашедшим вынесенный отступающими водами потопа побег лозы, посредством которой произошло грехопадение Адама и Евы.”⁷⁷